Елена ФИСЕНКО, Федор ЛИСИЦЫН. Для прицельных кадров
Для прицельных кадров
15.07.2005
Уже шесть десятилетий мы восхищаемся многими фотографиями, сделанными фронтовыми фоторепортерами. И конечно, весьма интересно узнать, какую именно фототехнику они использовали.
Говоря о фотоаппаратах, применявшихся в во время Великой Отечественной войны советскими фотокорреспондентами, мы должны, в первую очередь, говорить о «близнецах» — легендарной немецкой «Лейке» и ее советском повторении — камере ФЭД.
Фотоаппараты других систем практически не встречались у военных фотокоров центральных, фронтовых и армейских изданий. Да и мало было тогда в стране иных камер, столь удачно приспособленных именно для репортажа в боевой обстановке.
В рамках этой обзорной статьи невозможно рассказать обо всем многообразии вариантов немецкой «Лейки», которая в течение тридцатых годов поступала в Советский Союз как по официальным каналам — закупки в Германии, так и по неофициальным — техника ввозилась из-за рубежа работавшими там советскими специалистами.
Конечно, иностранной техники не хватало. Положение спасало то, что начиная с 1932 года камера «Лейка II» (на тот момент самая новая и передовая модель фирмы Leitz) была повторена в СССР. И с января 1934 года, началось ее массовое производство на «Фотозаводе коммуны им. Ф.Э. Дзержинского» в Харькове.
Это те самые ФЭДы, выпуск которых нарастал с каждым годом. К сентябрю 1935 выпустили 10 тыс., к концу 1937 — 53 тыс., к концу 1938 — 80 тыс. и на роковое для страны 22 июня 1941 года — 160650 камер. Для сравнения: официальный ввоз в страну немецких «Леек» к этому времени (начиная с 1929 года) был несколько меньше 3 тыс. штук.
Понятно, что за исключением немногих мэтров, а это примерно 200 фотокоров центральных газет, получавших «лейки» в редакции или обладавших собственными, основной состав фотокорреспондентов снимал именно камерой ФЭД. Кстати, большинство пошло на фронт именно со своей, личной техникой, хотя, конечно, были исключения.
Этими камерами, неприхотливыми, надежными, очень простыми — почти любая поломка устранялась «в поле», обладавшими малым размером (сравните эти довоенные дальномерные фотоаппараты с габаритами современных зеркальных камер) и была сделана основная масса хроникальных кадров той войны.
Сейчас уже трудно сказать о том, какая именно фотокамера была у того или иного фотокорреспондента. В просторечии все они — и немецкие «Лейки» разных моделей, и ФЭДы, и очень редкие, выпускавшиеся в Ленинграде повторения «Лейки II» под названиями ФАГ, «Пионер», ВООМП (Всесоюзное Объединение Оптико-Механической Промышленности) — все они в разговоре, а то и в документах назывались просто «лейками».
Из настоящих, «немецких леек» наиболее массовыми были модели Leica II model D и Leica IIIa model G. Первая камера, выпускавшаяся с 1932, стала первой серийной «лейкой», снабженной сопряженным с объективом оптическим дальномером и затвором, который позволял получать семь выдержек в диапазоне от 1/20 до 1/500 секунды (две «промежуточные» 1/30 и 1/40 были не лишними в те времена, когда фотоширота пленок была низкой, а чувствительность пленки, эквивалентная 50 ед. ASA, наоборот, высокой).
Камера Leica IIIa model G, выпускавшаяся с 1935 года, получила в СССР ласковое прозвище «Аннушка». Она уже имела замедлитель, позволяющий получать выдержки от 1 с до 1/20, а за счет точной регулировки затвора достигалась выдержка в 1/1000 с. Ее аналог под названием ФЭД-Б так и не смогли освоить в массовом производстве до войны.
Обе немецкие камеры в массе своей закупались с самым недорогим «леечным» объективом тех лет — Elmar 50/3.5. Он представлял собой полностью переработанную и пересчитанную О. Барнаком версию знаменитого «Тессара».
Отечественные ФЭДы, если не заострять внимание на модификациях, выделяемых коллекционерами (что заслуживает отдельного разговора), и рассматривать не технологические, а технические характеристики камер, были в двух видах — повторение модели II и выпускавшийся с 1938 года ФЭД-С или, как его еще называли в разговоре, «командирский».
Камера имела точную регулировку затвора, позволяющую отрабатывать выдержку 1/1000, но не имела замедлителя для длительных выдержек. В обязательном порядке она комплектовалась светосильным объективом «ФЭД-светосильный» (50/2), имевшим в отличие от штатного 50/3.5 ФЭД (повторение лейтцевского «Эльмара», 4 линзы в 3 компонентах) шесть линз. Увы, оптическое качество этой оптики было невысоким даже по тогдашним меркам.
Производство фотокамер на Харьковском заводе было прекращено в сентябре 1941, и он был эвакуирован в город Бердск, в 40 км от Новосибирска. Удалось вывезти все оборудование, вплоть до паровых котлов, и эвакуировать рабочих завода. Всего за две недели после прибытия в Бердск завод опять начал давать продукцию, однако уже в октябре 1941 производство «бытовой» техники, включая фотоаппаратуру, на заводе было полностью прекращено. С 1943 завод стал принадлежать Наркомату Авиационной Промышленности и начал производство насосов для самолетов Ла-5.
При этом, правда, в период войны фотоаппараты собирались из имевшегося задела деталей и «гарантийного резерва» запчастей. Точных данных, сколько их выпустили, не сохранилось, но за время эвакуации, судя по заводским номерам, было выпущено такой «неофициальной» продукции около 1000–1500 штук (в основном ФЭД-С). При этом из-за нехватки цветных металлов некоторые детали корпуса фотоаппаратов делались не из этих материлов, а из стали.
Фотоаппараты требовались не только корреспондентам. Обычные камеры применялись в авиации для аэрофотосъемки (особенно с небольших высот), при составлении планшетов местности на переднем крае и проч. Применялись они и в «культурно-бытовых» целях: фотографии на документы, на партийные и комсомольские билеты, просто на память.
Благодаря этим незамысловатым снимкам, именно по этим немудреным «карточкам», мы теперь знаем многих воинов. Практически ни один приезд фотографа в войска не был избавлен от этой «бытовой» работы. Снимали и корреспонденты дивизионных газет многотиражек, и столичные мэтры. Зачастую, увы, эта фотография, сделанная в перерывах между боями, и приходила потом к родным вместе с «похоронкой»…
Еще в 1939 году, для такого «бытового фотографирования» было выдано предписание маршала Ворошилова об оборудовании фотоаппаратами «Ленинских комнат» во всех полках, батальонах и прочих воинских частях РККА. В части направили самые массовые советские фотокамеры тех лет — громоздкие пластиночные «Фотокоры» (кадр 9&1110;12), которые как раз благодаря размеру своего кадра позволяли делать контактные отпечатки с фотопластинки, чтобы не возиться с увеличением.
В «поле», на фронте, иногда проявляли пластинки и печатали фотографии контактным методом на «дневной» — аристотипной бумаге, накрывшись шинелью с головой. В качестве красного фотофонаря использовали свет от сигареты.
Простой объектив «Ортагоз» 135/4.5 (наводка на резкость по шкале или матовому стеклу, затвор имел всего три скорости — от 1/25 до 1/100) состоял из четырех несклеенных компонентов. Даже оптический клей в довоенном СССР был большим дефицитом, да и качество его до 1940 года было, откровенно говоря, не ахти — пока не стал доступен оптический клей из Прибалтики. Пока не появились трофеи, особенно в первые годы войны, эти любительские камеры достойно послужили в простом, но столь необходимом на фронте «бытовом обслуживании».
Применяемая фотокорреспондентами оптика практически всегда состояла из штатных объективов камер — «полтинников», которыми фотоаппараты тех лет обязательно комплектовались при продаже. Сменная оптика была уделом немногих корреспондентов центральных изданий.
Немецкие сменные объективы были малодоступны по причине высокой стоимости. При цене «Лейки» в советских магазинах 30-х годов от 2000 рублей (ФЭД стоил в стандартной комплектации 712 руб. в 1937 году) стоимость сменных объективов могла быть вдвое-втрое выше стоимости камеры со штатником.
Отечественных объективов, выпускаемых для камеры ФЭД начиная с 1936 года — широкоугольный 28/4.5, телеобъективы 100/5.9 и 100/6.3 — выпускалось совершенно недостаточное количество. Был еще макрообъектив 50/3.5, но он не применялся для репортажа, да и не был сопряжен с дальномером камеры.
Только в 1940 году завод стал наконец-то выполнять план по выпуску сменной оптики, составлявший 10 тыс. объективов всех типов (на 33 тыс. выпущенных камер). На немногих снимках военных лет можно увидеть фотографов с телеобъективами. Остальные выкручивались как могли.
Из воспоминаний Василия Аркашева, корреспондента белорусской окружной газеты «Красноармейская правда», июнь 1941 года.
«И тут, мне кажется, надо рассказать вот о чем. У наших фотокорреспондентов в годы войны не было аппаратуры с телеобъективами, позволяющими издали снимать поле боя. Таких объективов тогда просто не существовало. Другой возможности сделать снимок, кроме как самому находиться в эпицентре события, не было. Пишущий журналист мог побеседовать с бойцами в окопе, траншее, штабе, наконец. Фотографирующему удаляться от объекта съемки далее чем на 30–35 метров нельзя, иначе изображение будет расплывчатым, нечетким. Поэтому для того чтобы сделать тот или иной снимок на передовой, от него часто требовалось немалое мужество. Порой даже выбрать другую, более выгодную точку для съемки было нельзя, потому что это невозможно по обстоятельствам боя».
Телеобъективы, конечно, существовали «в природе», причем некоторые из них имели такие параметры, которые выглядят волне достойно и в наше время. Например, немецкая фирма «Астро-Берлин» выпускала объективы с фокусным расстоянием вплоть до 4500 мм (на формат 135)! Но для «рядового» фотокора вся эта чудо-техника была недоступной.
Применялись в основном рамочные внешние видоискатели — иконометры (в СССР выпускались для объективов 28 и 100 мм). Для телеобъективов использовались телескопические — отечественный для 100-мм оптики, имевший механизм введения поправок на параллакс, и, если удавалось достать, немецкие.
Судить сейчас о том, какие именно камеры и аксессуары были на вооружении наших фотокоров, мы можем лишь по немногим снимкам, на которых запечатлены сами они — фронтовые корреспонденты. А таких снимков до обидного мало — эти люди не рвались увековечить себя — они сохраняли историю. Да еще в немногих мемуарах можно встретить драгоценные упоминания об особенностях работы военкоров.
Нарекания на качество и количество фотопленки у наших фотографов в СССР, кажется, были всегда, независимо от года. Фасованной, заряженной в кассеты как сейчас фотопленки в стране до войны практически не выпускалось. Фотографы работали с бобинами кинопленки и заряжали кассеты самостоятельно.
Фотопластинки довольно быстро сошли на нет. Их массовое производство в военное время было невозможно, и основным фотоматериалом стала кинопленка. Кроме своего стандартного применения, она также использовалась в фотокинопулеметах, аэрофотосъемке, фототеодолитной съемке и прочих вариантах специализированной аппаратуры.
Цветной пленки, получаемой по ленд-лизу, и трофейной было крайне мало. В отличие от немецких, советские цветные кадры почти не встречаются. Основной была черно-белая негативная кинопленка, как ортохроматическая (нечувствительная к красному освещению) так и панхромантическая, чувствительностью в современных единицах 12–25, редко 45–90 ASA.
После эвакуации практически единственным производителем отечественной кинопленки стала Казань. Начиная с 1942 вдобавок к своему производству стали поступать фотоматериалы по ленд-лизу, а с 1945 массовой стала и трофейная пленка.
После периода отступлений 1941–1942 года наладилось подобие упорядоченной проявки. Фотокорреспонденты стали пользоваться услугами фронтовых фотолабораторий, проявляющих пленки аэрофотосъемки разведывательной авиации. Появилось фотооборудование и в грузовиках армейских «многотиражек». В Москве были организованы централизованные пункты фотообработки (фотоотделы) и проч.
Единственной возможностью подсветить сцену искусственным светом для военных фотокоров (и то, конечно, не при съемках на передовой) стали магниевые смеси. Существовавшие в 30-е годы электронные лампы-вспышки были еще неприменимы в полевых условиях из-за хрупкости и ненадежности, а одноразовые лампы-вспышки требовали больших объемов (они делались из обычных электролампочек).
…Они снимали в таких условиях, когда и танковая броня не всегда спасала от «железного дождя» на передовой. С первого до последнего дня войны фронтовые репортеры вели летопись Великой Отечественной. Вечная память тем, кто погиб в боях, умер от ран, тем, кто умер в послевоенные годы. Спасибо и низкий поклон тем, кто встречает сейчас 60-й День Победы.
О ленд-лизе и его масштабах относительно фототехники.
Из США и Великобритании за все время войны было поставлено: 4 (четыре) 35-мм и 55 (пятьдесят пять) 16-мм кинокамер, 178 фотоаппаратов всех типов, увеличителей на сумму 5272 доллара США, 48 аэрофотоаппаратов и 3 фотокинопулемета (это не считая, конечно, штатного фотооборудования на поставленных по ленд-лизу самолетах). Поставки фотоматериалов куда более внушительны.
Всего Советский Союз получил:
— позитивной (в смысле для копирования кинофильма с кинонегатива) 35-мм пленки на сумму 178001 доллар;
— негативной 35-мм на сумму 59007 долларов (877000 м);
— позитивной 16-мм на сумму 10755 долларов (336194 м);
— негативной 16-мм на сумму 4715 долларов (102250 м);
— позитивной 8-мм на 270 долларов (2000 м);
— фотопластинок 17455 шт.;
— рентгеновской пленки 30784 пачки;
— фотобумаги 307 тонн;
— одноразовых ламп-вспышек 104630 шт., на 92000 долларов.
Кроме непосредственно готовой пленки, поставлялась из США и полимерная основа (ацетоцеллюлозная) для производства фотопленки в СССР, за время войны ее поставили 92 тонны, не считая примерно той же массы листов для рентгеновской пленки. Несколько меньше были масштабы поставок фотохимикатов — около 2100 кг.
Во время войны Красногорский оптико-механический завод (тогда завод №393) выпускал:
— аэрофотоаппараты АФА-33;
— бинокли Б-6;
— минометные прицелы МП-41;
— стереотрубы АСТ;
— танковые командирские панорамы;
— зенитные морские стереодальномеры ДМ-1;
— перископические артиллерийские буссоли ПАБ и ПАБ-2;
— перископические длиннофокусные аппараты ПДФ;
— киносъемочные аппараты для военных корреспондентов КС-50.
Всего было выпущено более 400 тыс. единиц приборов.
Какую технику использовали фоторепортеры армейских газет и боевых листков? Ежедневный изматывающий труд военного фоторепортажа разделял с ними фотоаппарат «ФЭД». В прифронтовой полосе действовало разрешение на использование отечественного фотоаппарата «ФЭД» — русской «Лейки», как говорили в 30–40-е годы. Например, на фотографии, опубликованной в журнале «Советское фото» за 1940 год, будущий военный фотокорреспондент Анатолий Скурихин изображен с фотоаппаратом «ФЭД».
Главной проблемой отечественной «Лейки» была невысокая надежность, что прежде всего связано с затвором, а точнее с материалом шторок. Шторки были матерчатыми, быстро отсыревали, а в холодное время года и промерзали так, что фоторепортеру в буквальном смысле приходилось согревать своего друга и соратника собственным теплом, держа камеру за обшлагом полушубка или шинели.
Проблема надежности камеры и точности съемки выступала на первый план в том случае, если фоторепортаж готовился по заказу редакции крупных издательств. В этом случае на работу иностранными фотокамерами в прифронтовой полосе выдавалось специальное разрешение.
Редакции крупных издательств в период Великой Отечественной войны были оснащены преимущественно дальномерными малоформатными фотоаппаратами в корпусе жесткой конструкции Leica разных модификаций выпуска до 1939 года фирмы E. Leitz (Ветцлар, Германия) и Contax фирмы Zeiss-Ikon (Дрезден, Германия). В качестве фотоматериала использовались фотопленки Kodak и Agfa. В журнале «Советское фото» за 1940 год можно встретить фотопортреты будущих военных фотокорреспондентов с фотоаппаратом Tenax компании Zeiss-Ikon.
Также сохранились фотоснимки, на которых фотокорреспонденты Я.И. Рюмкин, М.И. Савин и А.М. Альперт запечатлены в зоне боевых действий во время съемок фотоаппаратами Leica.
Фронтовые фотокорреспонденты Марк Марков-Гринберг, Аркадий Шайхет, Борис Шейнин работали фотоаппаратами Leica. На знаменитой фотографии с групповым портретом фронтовых фотокорреспондентов среди прочих запечатлены Г.Г. Петрусов с фотоаппаратом Contax и И.М. Шагин с фотоаппаратом Leica. Именно фотоаппаратом Contax выполнил снимки для своих знаменитых работ «Горе» (1942) и «Чайковский» (Германия, 1945) Д.Н. Бальтерманс.
Борис Игнатович работал с фотоаппаратами Leica II и Junior Special Ruby Reflex со сменной оптикой. Фотообъективом Еlmar 90/4 (E. Leitz, Германия, около 1938) выполнены, например, такие знаменитые работы, как «На поле боя» (1941) и «Полевая кухня. Фронтовые будни» (1944).
Также он использовал фотоаппарат Junior Special Ruby Reflex (Thornton-Pickard MFG. Co., Великобритания, 1928–1936). Это крупноформатная ящичная фотокамера со встроенным мехом и зеркальной однообъективной системой визирования. Штатный объектив Dallmeyer Anastigmat 130/4.5. В конструкцию фотоаппарата Б.В. Игнатович ввел ряд изменений.
Для камеры Б.В. Игнатович сконструировал и изготовил два мягкорисующих объектива на базе объективов Derogy (500/4, компания Derogy, Париж и Лондон, Франция, 1900-1910 гг.) и «Простаръ» 400/5 (предположительно Россия, 1914–1916).
Для сопряжения с камерой был удален ряд линз. Объектив Derogy был скорректирован в отношении комы, а оптический рисунок стал характерным для однообъективного мягкорисующего объектива типа «Монокль». В объективе «Простаръ» эффект смягчения оптического рисунка достигался за счет недосправленной хроматической аберрации.
Использование объектива Tessar c большим, чем у штатного, фокусным расстоянием способствовало увеличению свободы выбора положения плоскости наилучшего видения. В результате Борис Всеволодович создал линейку объективов, обеспечивающих широкую палитру оптических рисунков, в которых требуемая мягкость рисунка получалась без снижения интервала яркостей, что, по словам Б.В. Игнатовича, позволило «добиться пластичности, не жертвуя сочностью изображения».
Демпфирующее приспособление для зеркала, спусковой тросик и сменные объективы с различной степенью смягчения оптического рисунка и позволили применить типичную репортерскую камеру 1920-х годов для портретной съемки в условиях прифронтовой полосы не только на улице при дневном свете, но и в землянке в неровном свете коптилок.
Елена ФИСЕНКО, с.н.с. Политехнического музея г. Москвы
Федор ЛИСИЦЫН
